Tek: «Когда Рандом смеется»
Автор: Тек
– Как тебя зовут, детка?
– Нет!
Парень в новеньком драном камуфляже (натуральный бандит) абордажника задумался.
– Слушай, я понимаю, разные культурные традиции и все такое… Но неужели у андромедян такие странные имена?
– Имя у меня нормальное, но я тебе его не скажу. И вообще не буду с тобой знакомиться. Потому что… Потому что никакого межвидового секса! Вот! И вообще я детей хочу!
Абордажник заулыбался…
– Ну рассмешила. Кто ж сейчас детей сексом делает. Мультогенезис рулит. У меня есть кореш, из протосских, так у него хорошие тяги в Центре Шамбабукли. Сдадим генетический материал, возьмут лучшее от тебя, от меня, совместят в одной ДНК. Упс – и готово семьдесят пять тысяч симпатичных деток. После войны найдем симпатичную планетку и подсадим… Всегда хотел иметь большую семью.
Девушка засмущалась и начала теребить белый передник.
– Правда? А то знаю я вас, вояк. Навешаете девушке лапши и бросите.
– Не, я не такой. Я верный. Заказать тебе выпить? Я Антон.
– Лучше чего-то сладкого. Катя. А у тебя правда есть друг в генетическом центре?
…
Катя пыталась что-то сказать, но только всхлипывала, уткнувшись Антону в плечо. Парень гладил ее по спине.
– Ну не плачь, дуреха! Тушь потекла, форму мне замажешь. И вообще, это ли будущая храбрая зенитчица?
– Ты… Я… Я боюсь… Ты, ты, не вернешься, я чувствую…
– Глупости! У нас лучший линкор, лучший адмирал и лучшая абордажная команда. Ты, главное, меня дождись. И мы создадим свой мир. Целый мир наших детей.
– Я… Я дождусь, обязательно…
– Дождись. Я не говорю прощай, до свидания!
– До свидания…
Слезы мешали ей видеть спину удаляющегося к транспортной ячейке антона, а потому она просто сжала висящий на шее жетон с генетическим материалом. Их будущие дети. Второй такой жетон был у него. Она хотела только один, но Антон не любил случайностей. Губы еле слышно прошептали:
– Прощай…
…
Самое страшное в абордаже – не дроиды противника. И не узкие коридоры вражеского корабля, в переходах которых тебя ждут тяжпехи. Страшен бой кораблей. Громады линкоров рубят друг друга лазерными лучами, а ты сидишь в телепортационной капсуле и ждешь. Доживет ли твой корабль до момента, когда она сработает или ты сгоришь вместе с ним? А может, их кабинки сработают раньше, и ты бросишься защищать свой корабль. Или все-таки по глазам резанет голубой свет, и следующее, что ты увидишь – начинка вражеского корабля? На самом деле это неважно. От десантника в этот момент не зависит ничего. И вот это – страшно.
Антон смотрел на индикатор готовности кабины. Третий цикл, четвертый, пятый. Мелодичный женский голос произнес «Капсула готова к отстрелу». И ничего… Ни прыжка на вражеский корабль, ни сирены и разъезжающегося в стороны люка. Ничего. Капсула и тишина.
Противник, захвативший корабль и вырезавший беззащитный экипаж – не стал разбираться, почему абордажники не встретили его. Просто отстрелил ячейки в открытый космос. Кислорода в абордажном скафандре всего на сорок минут. Антон пожалел, что так много. Умирать нужно быстро или не умирать вообще.
…
«Ни один способный к абордажным операциям юнит не смог прийти на помощь». Сухие казенные строчки стандартной похоронки резали глаза.
– Нет! Не может быть! Как не пришел, ведь он сам абордажник! Как! Я тебя ненавижу!
Последнюю фразу Катя кричала уже почтальону. Как будто это он виноват в гибели Антона.
Собственно, сообщение можно было отправить и через коммуникатор. Но армия чтет традиции. Потому бумага, живой почтальон, и заполненный от руки бланк.
– Прости, родная. Я не знаю, как это вышло. Никто не знает. Идет расследование.
…
В кабине было жарко. Нет, в кабине был ад. Обычная боевая ситуация. И жарко было даже не от попаданий противника. Плазменный щит – вообще горячая штука. А когда он окружен пылевым облаком, мешающим теплоотводу… Кто-то слепо следует уставу и мучается в форме. Кто-то раздевается донага или почти. Кто-то носит спортивные костюмы, теоретически впитывающие влагу. Это на самом деле неважно. Все мучаются одинаково. Вот на Катюше были только шорты и медальон. Тот самый, она его никогда не снимала.
Динамик над головой (конструкторы догадывались, что наушниками бойцы пользоваться не захотят) прохрипел: «Все, ребята, на орбите мы уже ничего сделать не можем. Перевести технику в автономный режим!».
Это правильно. Это по Уставу. За время абордажной схватки экипажи ПКО должны их покинуть. Да, машина стоит дорого. Но человек стоит дороже. И заставлять его сидеть в агрегате, способном лишь к пассивной обороне… Хотя кое-где заставляют. Навесят дополнительную турель с высокоточной ракетой – и отбивайся, смертничек.
Но сегодня она нарушит Устав. И приказ командира. Почему – она еще не знала. Но сидела и смотрела на приборы, пытаясь что-то понять. Что? Левая рука до боли скрутила цепочку на шее.
Динамик разрывался. «Катька, блин! Ты в порядке? Почему не покинула машину?».
– Я. В порядке. Машину. Не покинула.
Она смотрела на приборы. Определители свой-чужой сейчас не работали. Телепортации глушили электронику всерьез и надолго. Что на орбите было другом, что врагом – неизвестно. Минут через десять по резервным контурам потечет ток, корабли пошлют кодовый сигнал и подсветятся на живой карте рубиновым цветом. Не пославшие правильный сигнал – мертвенно-зеленым. Вот только к тому времени батарею будут утюжить выпавшие из десантных ботов вражеские мехи.
Катя что-то почувствовала. Она коснулась пальцем экрана и один из юнитов подсветился зеленым. Еще один, и еще, и еще. Это было дико, программа такого не предусматривала. Да и вообще, это было невозможно. Если бы девушку сейчас спросили, почему она отмечает именно эти точки, пропуская те, что считает своими – она не ответила бы. Просто не поняла бы вопрос. Она продолжала делать то, что делала.
Командир батареи вдруг выскочил из бункера и побежал к своей машине. Секунду спустя к нему присоединились другие бойцы. Цепочка на шее порвалась. Катя посмотрела на руку, положила медальон на пульт управления огнем и дала команду на залп.
– Маленькие мои… Я вас никому не отдам…
…
Этот храм построили недавно. Это было одно и грандиознейших строений во Вселенной. Он и должен был быть таким, ресурсы Ордена Равновесия это позволяли. Черно-белый, огромный, прекрасный, ужасный, великий и подавляющий Храм Равновесия.
Но сегодня он был пуст. Почти пуст. Оцепление впустило туда лишь троих. Воина с огромным мечем, темное кошкоподобное существо и палладина в энергетических доспехах. Трех магистров.
Черная половина зала была пуста. Все трое стояли на белой половине и посылали проклятия иконе Гриболикого.
– Это не Рандом! Это Глюк! Ты должен его скомпенсировать!
Икона, как ей и положено – молчала. Равно как и икона Рандома во второй половине зала.
И только снаружи, далеко за оцеплением, старый эрманас улыбался в бороду, сидя у заброшеного храма пофигианства. И металась между храмами растерянная медуза, понимающая, что «это неправильно», но не понимающая, «это» – это что…
Комментарии
Еще нет ни одного комментария. Будь первым!