IDD: «Главный ресурс Империи» #35
– Неплохая попытка, Верховный.
– Неплохая – та, что ведет к успеху. Эта – плохая, Верховная.
– Согласна, Л’Орхоор. Зачем тебе понадобилась столь резкая коррекция второго? Первый уже и так был в твоей власти.
– У второго было оружие. Он был моложе и крепче. По крайней мере, хоть какой-то шанс.
– У него не было шансов, Верховный.
– Я и говорю, это была плохая попытка, Л’Архаа.
– Как будет угодно. У тебя больше нет инструментов рядом, Верховный. Может, пора все-таки признать поражение?
– Признаю, Л’Архаа. Ты все же победила. Но такой победой впору гордиться Плетущему, а не Верховной.
– Опять гордыня, Л’Орхоор. Средства не выбирают. А до Л’Ооки еще дойдет черед, Плетущий ответит мне за все свои подлые выходки.
– Сказать по правде, я до последнего был уверен, что роем энергов управляешь ты, Верховная.
– Не пытайся меня уязвить, Л’Орхоор. Имей смелость признать, что Л’Ооки обставил тебя по всем статьям.
– Как он обставил и тебя, Л’Архаа.
– Почти обставил. Почти – маленькое, незначительное отличие. Но оно все же есть, поэтому ты будешь стерт, а я продолжу существовать.
– Тогда заканчивай то, к чему так долго стремилась. К чему этот разговор?
– Не знаю, Верховный. Наверное, становлюсь сентиментальной.
– Чушь.
– Нашему противостоянию много циклов, Л’Орхоор. Могу я напоследок потешить себя разговором с поверженным врагом?
– Потешить? Этому я поверю охотнее, Верховная. Тебе всегда нравилось мучить свою жертву.
– Не переигрывай, Л’Орхоор. Здесь нет зрителей, и твой сарказм пропадет втуне.
– Как скажешь, Л’Архаа. Трудно быть спокойным под Стегателем. Кстати, откуда он у тебя?
– Неважно. Хочешь маленький секрет? Стегатель – не просто оружие, он нечто большее, и даже я еще до конца не могу оценить его возможностей. Но у меня наконец-то будет время, хоть для этого и придется немного попользоваться твоим инструментом-обществом.
– Ими тяжело управлять, Л’Архаа.
– Я справлюсь, Верховный. Давно хотела узнать, что за странный идентификатор – люди? Человечество? Ты упорно пользуешься им снова и снова, словно желая добиться чего-то?
– Привычка, Л’Архаа. Просто привычка. Когда-то давно я поставил перед собой цель создать подобие нас самих. И первый инструмент был назван именно так.
– Не смеши меня, Верховный. Инструменту никогда не обрести самостоятельность.
– Ты уверена, Л’Архаа? Посмотри вокруг. Мой текущий эксперимент довольно стабилен, не так ли? Множество заселенных миров, четкая структура, непрерывная тяга к совершенствованию. Да что там, более того, с момента встречи с твоим роем я ни разу не контролировал столкновений. Они все делают сами, причем делают отнюдь не плохо.
– Насколько я знаю, мой рой даже под управлением бездарного Плетущего изрядно потрепал твое «человечество».
– Мне попросту не хватило времени. Я немного перемудрил с параметрами агрессии, и процесс объединения затянулся.
– У тебя для каждой неудачи есть оправдание. Даже в тот раз, когда твои стабильные «люди» только и смогли, что выйти на орбиту домашних миров. Даже тогда, когда они истребили друг друга еще на этапе становления.
– Тогда я сделал их слишком дотошными. Жизненная необходимость постичь то, к чему они не были готовы, быстро вылилась в странное явление «религиозности». В этот раз я удачно обошел это, дав своему обществу одинаковую трактовку возникновения.
– Нет, Л’Орхоор. Твои опыты завели тебя в тупик, имей мужество признать это хотя бы в последний цикл существования.
– Но, Верховная, разве твой носитель сейчас не симбионт, созданный моими людьми?
– Согласна, симбионты – одна из лучших твоих разработок, Верховный. Я даже собиралась использовать ее в своем рое, и странно, что Л’Ооки еще не докопался до этих записей. Но твои эксперименты с самодостаточностью ведут в никуда. Посмотри на себя, Л’Орхоор. Верховная сущность, отрезанная от управления, выглядит как минимум жалко.
– Я уже говорил, Верховная, под Стегателем трудно выглядеть по-другому.
– Не играй словами, Л’Орхоор, ты прекрасно знаешь, что я не про это. Л’Ооки отрезал тебя от управления, используя твой собственный инструмент. Да более того, он чуть было не уничтожил меня, опять-таки пользуясь только твоими «людьми». Знаешь, тебе повезло, Верховный.
– Повезло?
– Да, Л’Орхоор. Благодари Плетущего, если бы не он, то твоему обществу вместе с тобой пришел бы конец еще тогда, на этапе засевания. Я, в отличие от тебя, смогла бы развернуть свой рой гораздо быстрее Л’Ооки. А ему хватило для этого несколько тысяч циклов.
– Причем здесь Плетущий?
– Ты так ничего и не понял, Верховный. После нашей последней стычки я сразу отследила твое новое место для эксперимента и двинулась следом.
– Ты же знаешь, я не умею отслеживать другие сущности. Эти уловки впору Плетущему.
– Гордыня, Л’Орхоор, гордыня. Впрочем, тебе уже ни к чему менять свою сущность.
– Мы говорим про Л’Ооки, Верховная.
– Хорошо, Л’Орхоор, продолжаю. Так вот, я отследила тебя, а Л’Ооки – меня. Моя самонадеянность сыграла со мной злую шутку. Попав в ловушку Плетущего, я оказалась со своими записями и Стегателем на одном из твоих только что засеянных миров.
– Ловушку?
– Я не хочу вспоминать об этом. Так вот, срок службы предыдущего носителя подходил к концу, а твои «люди» еще были слишком слабы и неразвиты. Останься я там в своей целостной форме, Л’Ооки очень быстро бы нашел меня и мои записи. Мой рой. Стегатель, в конце концов. И ему бы не составило никакого труда уничтожить меня вместе во всеми носителями на том домашнем мире. И тогда я решила разделить свою сущность.
– Разделить? Что за бред, Л’Архаа?
– Именно разделить. Стегатель – это не оружие. Это сложный инструмент, с помощью которого можно творить и не такое. Я встроила себя в твое общество, Верховный, полностью скрыв свою сущность от Л’Ооки.
– Встроила?
– Да. Правда, допустив одну серьезную ошибку. Ты всегда экспериментировал с доминантой в своей двуполой модели общества, и я сделала неправильный выбор. Часть меня в носителе делала того потенциальным лидером, наделяя его способностями, применение которых, часто подсознательное, давало носителю гораздо больше шансов занять главенствующее положение в твоем инструменте.
– Ты выбрала самок, Верховная?
– Да. Кто мог знать, что в этот раз ты уготовил доминирующую роль воинственным и безрассудным самцам, а не выносливым и осторожным самкам? С другой стороны, у меня не было достаточно времени на полноценный анализ, вероятность обнаружения моей сущности Плетущим повышалась с каждым циклом.
– Но на что ты надеялась, Верховная?
– Подумай, Л’Орхоор. Или Стегатель лишил тебя способности мыслить здраво? Носители моей разрозненной сущности рано или поздно стали бы доминировать в твоем обществе. И я знала, что ты не прекратишь эксперименты с симбионтами. Поэтому мне оставалось только надеяться, что в один прекрасный момент замаскированный Стегатель вступит в контакт с кем-либо из моих носителей. Я даже снабдила их прекрасной легендой, в качестве антитезы твоей не очень продуманной концепции первородной тьмы.
– Довольно сомнительный план, Верховная.
– Я была в отчаянном положении, Л’Орхоор. И тем более, разве этот план не сработал? Пусть не так, как было задумано, но все же? Пусть общество моих носителей так и осталось захудалой частью инструмента, не сумев преодолеть заложенного тобой стереотипа невозможности доминирования самок?
– Ларга?
– Нетрудно ведь было догадаться, Верховный? Хотя нет, это не твое.
– Не опускайся до оскорблений, Л’Архаа.
– Это констатация факта, Верховный. Взгляни на Плетущего. Он в конце концов нашел и меня, и мои записи, сумел инициировать развертывание роя и даже разгадал мою маленькую хитрость, уничтожив практически всех носителей разом.
– Сравнение меня с Плетущим – тоже оскорбление, Л’Архаа. Делай то, что должно быть сделано и покончим с этим.
– Погоди, Л’Орхоор. Я ждала слишком долго, подожди и ты.
– Чего ждать, Верховная? Может быть, ты просто боишься пустить в ход Стегатель? Или у тебя так и нет полного контроля за текущим носителем?
– Не зли меня, Л’Орхоор. Твои «люди» слишком легко корректируются. Странная мелочь, не так ли? Особенно в свете слов о самодостаточности? Всегда оставляешь право последнего голоса, так, Верховный?
– Коррекция? Сколько твой носитель под коррекцией?
– Какая разница? Давно. Почти с момента преобразования его в симбионта, несколько десятков циклов.
– Несколько десятков циклов непрерывной коррекции?
– Чему ты радуешься, Л’Орхоор?
– Забудь, Л’Архаа. Гордыня, помнишь? Никогда не надо упрекать других в недостатках, присущих тебе самой.
– Что с тобой, Л’Орхоор? Скорое стирание помутило твой разум?
– Наверное, Л’Архаа. А может, мне просто наскучила твоя лживая и насквозь порочная сущность.
– Не зли меня, Л’Орхоор.
– А то что, Л’Архаа? Что ты мне можешь сделать, кроме стирания? Давай, меняй коррекцию своему носителю, я уже заждался. Что ты приготовила для него на этот раз? Снова какую-нибудь слезливую мелодраму в своем обычном стиле? Дай-ка угадаю. Его детеныш? Его самка? Или что-нибудь более изощренное?
– Ты утомил меня, Верховный. Жаль, что для тебя все закончится именно так.
– Жаль и тебя, Л’Архаа. Ты раз за разом совершаешь одну и ту же ошибку. Твое нетерпение и неумение ждать все-таки доведет когда-нибудь тебя до погибели. И я надеюсь, что это случится очень скоро.
– Что за чушь, Л’Орхоор? Угрозы? Ты не в том положении, чтобы угрожать мне. Стегатель у моего носителя, а он полностью подвластен мне.
– Ты так и не поняла, Верховная. Мои люди легко подвержены коррекции только потому, что я убрал механизм полного контроля. В этом эксперименте они свободны, Л’Архаа. И каждая коррекция только разрушает носителя, делая его нестабильным и все менее подверженным контролю.
– Ты сумасшедший, Л’Орхоор. Если это правда, то я действительно совершу благое дело, стерев твою сущность. Ты играешь слишком опасными вещами. Спасибо за предупреждение, Верховный.
– Не за что, Верховная Л’Архаа. Искренне надеюсь, что оно запоздало. Прощай. Мне нравилось воевать с тобой.
– Прощай, Верховный Л’Орхоор. И мне нравилось сражаться с тобой.
Каратель с лицом Гнусмана на берегу хищно улыбнулся и активировал лазерный резак.
«Помоги», – шепчут знакомые губы, – «ты можешь успеть».
Чего он ждет? Ведь он сам – эффективный инструмент для уничтожения. Помешать, не дать нанести удар. Ударить первым.
Инструмент? Неприятное слово – инструмент.
«Инструменту никогда не обрести самостоятельность».
«Л’Архаа». Слово, обычно такое мягкое и уютное, стегает точно кнутом.
«Помоги», – резак словно при замедленном показе поднимается для удара, – «помоги!»
Мартин уже привычно быстро перемещается за спину карателя. Где-то тут есть точка, при ударе в которую моторика бронекостюма дает сбой.
Точка. Вот же она, ярким пятном выделяется на спине. Нужно лишь нанести быстрый, совсем небольшой укол.
Укол?
Игла.
Стегатель.
«Стегатель – не просто оружие, он нечто большее».
«Л’Архаа! Л’Архаа!» Слово уже не просто звучит, оно гудит набатом в ушах, заставляя поднять руку с активированным резаком.
Каратель поворачивает голову. Его лицо – кошмарная кровавая маска с застывшей ухмылкой.
«Ларганианская шлюха!» – шипит он прямо в глаза Мартину.
«Печаль! Зло! Отчаяние!» – надрывается окружающий его голос на пределе, когда слова уже распознаются не ушами, а ощущаются вообще всем телом. И странно, на фоне этого рева отчетливо слышен шепот Ольги:
«Каждая из вас несет теперь в себе частицу света, вырвавшего всех нас из Тьмы Исхода. Бойтесь потерять ее!»
Частица света. Тьма Исхода.
Ложь. Все ложь.
«Я даже снабдила их прекрасной легендой».
«Л’Архаа!» Хлесткий голос, лишенный всякой жалости. Только ненависть.
Точка, в которую нужно ударить, со спины карателя почему-то перемещается на его щеку, все так же пульсируя в такт словам.
Резак – словно продолжение руки. Просто длинный палец, которым так легко сделать выпад.
И разом покончить со всем этим.
Мартин аккуратно подносит резак к щеке карателя и резким движением вгоняет его в раздражающую точку.
«Л’Архаа!», – торжествует голос.
Вспышка.
Мартин на несколько секунд слепнет, отчаянно пытаясь сообразить, где он. Постепенно зрение возвращается,
Все та же «прихожая» – стыковочный отсек «Атлантиса».
Гнусман. Кровь на щеке, глаза закрыты.
Два тела на полу рядом. Тадеуш Лапек, двойник Императора, и еще кто-то. При взгляде на второе тело всплывает имя Ашер.
«Спасибо», – еле различимо шепчет Ольга.
Ольга?
Ольга мертва.
«Л’Архаа». Слово, еще недавно такое стремительное, снова вяжет тело, мягко убаюкивая сознание, – «успокойся, Март, я жива и рядом с тобой».
«Его самка? Или что-нибудь более изощренное?»
«Л’Архаа!». В голосе слышится отблеск раздражения, который тут же бесследно исчезает.
«Успокойся. Все уже кончилось».
Как же хочется поверить тихому женскому голосу. Поверить и забыться в его шелесте.
«Стегатель у моего носителя, а он полностью подвластен мне».
«Л’Архаа!» Голос недоволен и пытается донести это недовольство до Мартина. Заставить его подчиниться.
«Ты так и не поняла, Верховная».
«Л’Архаа!» Ольга стоит рядом с фонтаном, там, где он впервые встретил ее. Брызги воды на лице. Знакомый грустный взгляд.
«Этим вы себе не поможете, офицер».
Мартин активирует резак, неожиданно откуда-то появившийся в его правой руке.
«Л’Архаа!» – в голосе отчетливо слышна паника – «Л’Архаа!»
«Март, зачем ты пугаешь своего сына?»
«Его детеныш? Его самка?»
«Печаль».
Ольга снова около уже разрушенного фонтана и умоляюще смотрит на Мартина. Уткнувшись ей в ноги и крепко обхватив их руками, спиной к нему стоит их ребенок. Странно, но Мартин не может вспомнить его имени.
«Зло».
Тяжелая рука без особого труда отбрасывает женщину.
Резак мягко скользит по податливому человеческому телу, легко вскрывая грудную клетку.
«Отчаяние».
«Смотри», – Ольга держит на руках тело их четырехлетнего ребенка, с располосованной грудью – «смотри, что ты наделал…»
«Ненависть».
Мартин поднимает резак и резко выбрасывает его вперед, пронзая шею женщины.
Точно в то место, где горит маленькая, но отчетливо видная красная точка.
«Март», – хрипит она, – «зачем, Март?»
И разрушенную площадь столицы Изумрудного Рая заливает нестерпимое сияние.
Комментарии
Еще нет ни одного комментария. Будь первым!